Запомним эти имена: Моро и Андреотти. Хотя в этой главе они больше не появятся, мы ещё не раз и не два встретим их в дальнейшем.

Пока же вернёмся к операции «Аксе».

Единственный, пожалуй, крупный успех ждёт итальянские войска в несколько неожиданном месте: они освобождают оккупированную Корсику. Справедливости ради — победа эта носит слегка трагикомический оттенок, поскольку освобождают они её в первую очередь от самих себя. И ради всё той же справедливости — соотношение сил на острове оказывается явно в их пользу: более семидесяти тысяч против четырёх тысяч немцев. На помощь итальянцам приходит двенадцатитысячное местное ополчение, шесть тысяч солдат из французских колониальных войск и авиация Союзников. Последняя, впрочем, отличается в основном тем, что самозабвенно и не жалея боеприпасов бомбит город Бастиа, к тому моменту уже успешно занятый франко-итальянскими силами.

Когда становится ясно, что остров удалось отстоять, на место событий срочно прибегает генерал Де Голль и, по всегдашнему французскому обыкновению, приписывает все лавры себе. Заодно навсегда приписывая к Франции и Корсику, до этого в смысле территориальной принадлежности бывшую весьма спорной. Ну и ладно. Зато итальянцы могут теперь с ухмылкой выслушивать рассуждения историков, что, мол, освобождение Франции началось в 1944 году с высадки в Нормандии. Они-то прекрасно знают, что начали освобождать эту страну ещё задолго до того, как это стало модным.

Был, однако, и один уже чисто итальянский город, в котором немцы потерпели поражение. Вот только армия ни малейшего отношения к этому не имела.

В отличие от Рима, размещённые в районе Неаполя немецкие войска пятикратно превосходили по численности итальянские части. Поэтому последние были сразу же разоружены, не успев даже понять, что вообще происходит. Но, как и римлян, обычно радушных и приветливых неаполитанцев незваные гости, мягко говоря, не обрадовали. С первых же часов начинаются уличные стычки и нападения на патрули оккупантов. Главный оккупант, полковник Шёлль, вводит комендантский час и грозит расстрелами. 23 сентября он издаёт приказ, согласно которому тридцать тысяч человек должны быть отправлены на принудительные работы в Германию.

— Работать?!.. — переспрашивают изумлённые неаполитанцы.

— Йа-йа, арбайтен! — подтверждает Шёлль.

— Неаполитанцы никогда не запятнают своих рук работой! — отвечают гордые жители города. — Тем более на вас, проклятые [непереводимый итальянский фольклор]! К оружию, граждане, и да поможет нам святой Януарий!

После чего дружно отправляются грабить оружейные склады.

— Неаполитанцы, наконец-то вы пришли грабить склады! Полиция с народом! — говорит охраняющая арсеналы полиция, пошире открывает двери и действительно вместе с народом идёт выписывать немцам свинцовые штрафы за неправильную парковку танков.

На следующее утро для отправки в Германию к Шёллю явились всего сто пятьдесят человек. Остальные же двадцать девять тысяч восемьсот пятьдесят в это время формировали отряды под командованием университетских профессоров, врачей и даже священников и готовились вступить в бой с врагом.

Отдавая безусловную дань уважения мужеству и героизму неаполитанцев, нужно признать, что немцы держали в уме и подходящих с юга Союзников. Поэтому на четвёртый день противостояния они не то чтобы бегут, а, скорее, действительно отступают на заранее подготовленные позиции. Но факт остаётся фактом: 1 октября 1943 года американские танки въезжают в уже полностью освобождённый Неаполь. Первый из европейских городов, в котором антигитлеровское восстание граждан увенчалось успехом.

Несмотря на эти локальные победы, уже к 10 сентября итальянской армии больше не существовало. Были разоружены от восьмисот тысяч до миллиона солдат.

23 сентября Гитлер пинком вышвыривает Муссолини обратно в Италию, где тот формирует новое правительство и объявляет о создании Итальянской национальной республики, вошедшей в историю под названием Республика Салó, по имени городка, в котором были сосредоточены её основные СМИ. Хотя это ни в коей мере не снимает с Муссолини ответственности, следует заметить, что он в тот период выполняет лишь функцию говорящей головы при немецкой оккупационной администрации.

Пленным итальянским военнослужащим было предложено вступить в ряды вооружённых сил марионеточной республики. Согласились на это менее двухсот тысяч солдат, из которых впоследствии были сформированы в основном небоевые вспомогательные части новой фашистской армии. Большая же часть категорически отказалась и была интернирована в Германию на принудительные работы, не имея даже официального статуса военнопленных.

Лишившись формально союзника, от которого, положа руку на сердце, было не слишком-то много пользы, Рейх скорее выиграл, получив в распоряжение бесплатную рабочую силу, вооружение, материально-технические ресурсы, а равно и всю промышленность Италии, с этого момента де-факто утратившей независимость.

Первая строка песни «Белла чао»: «Однажды утром я вдруг проснулся и увидал в окно врага» — вовсе не художественная метафора. Именно так и обстояли дела. Италия проснулась оккупированной.

И начиная с того дня работающие в полях и виноградниках крестьяне всё чаще замечают на дорогах и тропинках бредущих куда-то поодиночке или мелкими группами людей. У некоторых из них под гражданской одеждой видна военная выправка. Других отличают рабочие блузы и мозолистые руки. Третьи и вовсе идут по грязи в щегольских ботинках и костюмах с галстуками. Немногие прячут под одеждой винтовки или сжимают в карманах рукояти пистолетов. У большинства же — нет ничего.

Крестьяне не спрашивают, кто эти люди и куда они идут. Лишь молча протягивают им флягу вина и краюху хлеба. Затем странники возобновляют свой долгий путь.

Вверх, в горы.

Жили-были в Эмилии-Романье старик со старухой, по фамилии Черви. Всю жизнь работали, рук не покладая, и скопили себе на маленькую ферму. А детей у них было много: две дочки да семь сыновей, семь братьев. Хорошо жили, дружно и зажиточно. Даже трактор свой был.

Легли как-то Черви спать. Вдруг — чу!.. Тихий стук под окном. Похватали братья ружья — ибо ещё задолго до событий 8 сентября их дом стал местом сбора и убежищем для итальянских антифашистов — да спрашивают:

— Кто там?

— Мы, Джон Бастирансе и Джон Де Фрейтас, южноафриканские парашютисты, Самуэль Конли, ирландский десантник, Анатолий Тарасов, Виктор Пирогов, Михаил Алмакаев, Николай Армеев, Александр Ащенко, советские солдаты. Мы неразберихой воспользовались да из лагерей военнопленных сбежали. Пустите переночевать!

Так рождается интернациональный партизанский отряд братьев Черви, один из первых в Италии. Просуществует он недолго, лишь до 25 ноября 1943 года, когда в неравном бою с окружившими ферму нацифашистами его участники будут захвачены в плен. Тарасову и Пирогову позднее удастся вновь совершить побег. Они ещё появятся в нашем рассказе. А вот все семь братьев Черви были расстреляны в один день. Навечно превратившись в символ тех первых недель Сопротивления.